![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
don_katalanИгорь Поночевный
Николай Николаевич бывший московский профессор, нашедший на старости лет приют вдалеке от родины. Он встает в 11 часов утра, потому что привык, и дольше спать уже не может. Потом он делает гимнастику, завтракает пшенной или гречневой кашей с тыквой и молоком, и идет в парк гулять. У Николая Николаевича остеохондроз и болит ягодица, если не двигаться. Поэтому он ходит. Каждый день по несколько километров. В парке он много и сильно думает. О политике, об обществе, о родных и близких, с которыми не всегда находит взаимопонимание.
По приходу домой он читает научную периодику, посты в фейсбуке и твиты Дональда Трампа. Ему нравится, что кругом снова начинают говорить о величие, о базовых человеческих ценностях, и что вся эта левацкая ерунда уходит на второй план, все эти перегибы, а Америка снова готовится стать великой.
Иногда Николаю Николаевичу нужно посетить госпиталь, и для него это всегда мучение, потому что там полно черных, а черных Николай Николаевич не любит. Будь его воля, он бы сослал всех черных обратно в Африку, а всех мусульман — в сектор Газа и другие мусульманские страны.
Раньше Николай Николаевич жил в СССР, и это время он вспоминает с приязью и любовью. Конечно, он был профессор, а не какой-то крестьянин, поэтому понимал, что были и перегибы и репрессии. Но все эти сталинские гулаги ни в какое сравнение не идут с погромами, которые тут устраивают черные и мусульмане, снося памятники Колумбу, безнаказанно все воруя, и везде гадя. В СССР всего этого не было, везде на каждом перекрестке стоял милиционер в галифе и с портупеей, и Николай Николаевич очень радуется, что Америка опять возвращает ценности 50-х годов.
Теперь мужчины могут опять позволить себе галантно ухаживать за дамами. Белые люди снова могут приветствовать друг друга салютами Беллами. Никто больше не заставит Николая Николаевича чистить ботинки черным. Николай Николаевич снова может публично ругать гомосексуализм, трансгендеров и другие половые извращения.
Иногда к Николаю Николаевичу приезжает внучка, Надя, красивая девочка, слегка взбалмошная и ведущая свободный образ жизни. Ей не хочется быть, как все: она не собирается замуж и заводить детей. Она учится в университете и страшно ненавидит Трампа, и когда они иногда заговаривают о нём, то Надя сильно меняется в лице, и начинает ругаться. Николай Николаевич тоже сначала ругается, он говорит:
— Неужели ты не понимаешь, Наденька, что мир катится в тартатрары? Говорю тебе это, как заслуженный профессор, лауреат премий и автор многочисленных открытий. Поверь мне. Ты хочешь устроить в стране потрясения? Тебе нужна эта левацкая дрянь Грета Тунберг? Этот Обама?
Надя смотрит на Николая Николаевича с ненавистью, кривит губы и процеживает одно только слово:
— Вата.
После чего хлопает дверью и пропадает снова на месяц-другой. Николай Николаевич ложится на диван, смотрит на стенку, на фотографию с Грушинского фестиваля тридцатилетней давности, накрывается одеялом и делает вид, что спит. Он лежит и думает: «Её обманули, как же страшно её обманули в Гарварде! Она не понимает совершенно простой и очевидной вещи. Если Трампа не будет, то не будет ничего. Мир ждет катастрофа. Не будет величия, не будет Америки. Как же до неё донести, что она ошибается?»
Он бы отправил ей видео, которые переубедили бы ее: Веллера, Латынину, Солонина, Коха, Мовчана, Борового, Любарского, Табаха. Если бы она давно не заблокировала его во всех социальных сетях, и даже в телефоне.
И он начинает тихо плакать от бессилия, от того, что её никак невозможно переубедить…
Николай Николаевич бывший московский профессор, нашедший на старости лет приют вдалеке от родины. Он встает в 11 часов утра, потому что привык, и дольше спать уже не может. Потом он делает гимнастику, завтракает пшенной или гречневой кашей с тыквой и молоком, и идет в парк гулять. У Николая Николаевича остеохондроз и болит ягодица, если не двигаться. Поэтому он ходит. Каждый день по несколько километров. В парке он много и сильно думает. О политике, об обществе, о родных и близких, с которыми не всегда находит взаимопонимание.
По приходу домой он читает научную периодику, посты в фейсбуке и твиты Дональда Трампа. Ему нравится, что кругом снова начинают говорить о величие, о базовых человеческих ценностях, и что вся эта левацкая ерунда уходит на второй план, все эти перегибы, а Америка снова готовится стать великой.
Иногда Николаю Николаевичу нужно посетить госпиталь, и для него это всегда мучение, потому что там полно черных, а черных Николай Николаевич не любит. Будь его воля, он бы сослал всех черных обратно в Африку, а всех мусульман — в сектор Газа и другие мусульманские страны.
Раньше Николай Николаевич жил в СССР, и это время он вспоминает с приязью и любовью. Конечно, он был профессор, а не какой-то крестьянин, поэтому понимал, что были и перегибы и репрессии. Но все эти сталинские гулаги ни в какое сравнение не идут с погромами, которые тут устраивают черные и мусульмане, снося памятники Колумбу, безнаказанно все воруя, и везде гадя. В СССР всего этого не было, везде на каждом перекрестке стоял милиционер в галифе и с портупеей, и Николай Николаевич очень радуется, что Америка опять возвращает ценности 50-х годов.
Теперь мужчины могут опять позволить себе галантно ухаживать за дамами. Белые люди снова могут приветствовать друг друга салютами Беллами. Никто больше не заставит Николая Николаевича чистить ботинки черным. Николай Николаевич снова может публично ругать гомосексуализм, трансгендеров и другие половые извращения.
Иногда к Николаю Николаевичу приезжает внучка, Надя, красивая девочка, слегка взбалмошная и ведущая свободный образ жизни. Ей не хочется быть, как все: она не собирается замуж и заводить детей. Она учится в университете и страшно ненавидит Трампа, и когда они иногда заговаривают о нём, то Надя сильно меняется в лице, и начинает ругаться. Николай Николаевич тоже сначала ругается, он говорит:
— Неужели ты не понимаешь, Наденька, что мир катится в тартатрары? Говорю тебе это, как заслуженный профессор, лауреат премий и автор многочисленных открытий. Поверь мне. Ты хочешь устроить в стране потрясения? Тебе нужна эта левацкая дрянь Грета Тунберг? Этот Обама?
Надя смотрит на Николая Николаевича с ненавистью, кривит губы и процеживает одно только слово:
— Вата.
После чего хлопает дверью и пропадает снова на месяц-другой. Николай Николаевич ложится на диван, смотрит на стенку, на фотографию с Грушинского фестиваля тридцатилетней давности, накрывается одеялом и делает вид, что спит. Он лежит и думает: «Её обманули, как же страшно её обманули в Гарварде! Она не понимает совершенно простой и очевидной вещи. Если Трампа не будет, то не будет ничего. Мир ждет катастрофа. Не будет величия, не будет Америки. Как же до неё донести, что она ошибается?»
Он бы отправил ей видео, которые переубедили бы ее: Веллера, Латынину, Солонина, Коха, Мовчана, Борового, Любарского, Табаха. Если бы она давно не заблокировала его во всех социальных сетях, и даже в телефоне.
И он начинает тихо плакать от бессилия, от того, что её никак невозможно переубедить…