don_katalan

Benedict Venediktov
Война для Ветрилова началась значительно позже 6 апреля. Летом четырнадцатого, после стирки, он повесил у себя на балконе сушиться футболку сборной Украины. Она была сине-желтого цвета. Издалека могла выглядеть как флаг. Если специально долго присматриваться, выделив нужный балкон в череде таких же, если бы она висела одна. Но так как там были еще полотенца, белье, в общем ряду выглядела в принципе неприметно. Он её купил по случаю, во время проведения чемпионата Европы в Украине. С тех пор периодически одевал летом. Соседка заметила и донесла. Это выяснилось позднее. Другая соседка донесла Ветрилову на свою подругу. Круговорот доносов в природе.
В тот же день к нему пришли "наши ребята". Избили, футболку порвали, но так как ничего особо компрометирующего больше не нашли, отпустили. Строго предупредив, что в следующий раз если народ за ним заметит нечто подобное, отвезут в поле и там закопают. С тех пор по городу, чтобы не быть застигнутым врасплох, он ходил пятясь. По первой было непривычно, натыкался на столбы. Но со временем привык; между лопаток открылся третий глаз. Жить захочешь и не такому научишься. Время внезапно ускорилось. То кровавое лето убегало стремительно, как заяц от охотника. Свист снаряда, упал, где-то взрыв, муравьи заползли в нос, чихнул, мгновение спустя - вскочил и не чуя под собой земли, бежишь дальше, стуча баклажками для воды по бедрам.
Сны к Ветрилову, преодолевая ночи окаянство, приходят под утро, с третьими петухами. "Проводя плохо дни, еще хуже ночи." После нескольких пробуждений, ночных бодрствований, хождения в туалет, стояния у темного окна и разглядывания луны, повисшей над городом. Нет ничего хуже, чем остаться наедине со своими мыслями. У этой весны были печальные глаза пса, потерявшего косточку. Муторошно. Когда же наступит рассвет?
Несколько ночей подряд, словно бесконечно длящийся серил - ему снятся допросы, но не его, а чьи-то чужие, с приветом из 37-го. Память поколений?
У него там в прихожей тоже стоит тревожный чемоданчик. Как всегда - малиновый.
Он сидит за столом, курит трубку. "Может я Сталин?" - думает Ветрилов. Но нет, на мне не военный фреч с хромовыми сапогами, а мятая серая рубашка и дырявые тапочки на босу ногу. Да и в окне не видно кремлёвских звёзд.
"Кто же я?" - думает Ветрилов.
Иногда откладывает толстую книгу в золотом тисненом переплете, чтобы посмотреть в окно. Не подъехала ли машина. На улице закат весны. По дороге стелется тополиный пух.
Он ждет, когда придут убивать.
Причина, как и сейчас, как и всегда в этой стране, та же. Люди ведь не меняются. Где-то, в очереди в магазин, рассказал анекдот про вождя. Пошутил не про то. Кто-то из соседей, неприметно стоявших сзади, стукнул.
Позднее, уже избитый, после первых допросов, но ещё не признав своей вины за всё (праведники должны расплачиваться и за грешников, они и за них в ответе), Алексей сидит на скрипящем стуле. В глаза слепит лампа.
"У меня, кажется, текут слёзы. Но я знаю, твержу себе, как заклинание: "согласиться с обвинениями, значит верная тюрьма или хуже. А так, хоть и призрачный, есть шанс уцелеть. Пока что держусь, прошло только первые два дня. Меня допрашивает "добрый следователь". У него на погонах кровь заката. У него очень усталый вид. Пока меня допрашивает другой, он спит в соседней комнате на жёстком диване. Но разве на нем выспишься как следует? У него интеллигентное лицо с нежными глазами Чикатило. Этот, в отличии от второго, не бьёт, а лишь уговаривает: "Согласись, дурашка. Освободишь и себя, и нас от ненужных проволочек. Ты думаешь нам это всё нравится? Признайся и наступит облегчение. Отоспишься, вот сигарету возьми. Покури. Жизнь хреновая штука.. Хочешь чайку заварю? У меня душистый. Завтра поедешь себе в лагеря, может выживешь. Убивать мы тебя не будем. За анекдоты, мы не убиваем. Мы же не звери. Препирательства бессмысленны. У нас есть все необходимые показания. И не только соседей. Слушай, что говорит твоя дочь. Она полностью одобряет наши действия. Вот её свидетельства против вас."
Ветрилову показывают протоколы допроса дочери: "Да, он не любил советскую власть. Да, он постоянно рассказывал про нее разные гадости. Да, в газету, на которой был портет Сталина, он заворачивал мусор. Из-за этого, у меня были неприятности на работе."
Может не она это подписала? Ведь подпись могут и подделать. Эти, ради торжества пролетарской справедливости, могут всё. Она не могла, его любимая девочка. А как же Аля Эфрон? Она тоже любила отца. У нее тоже было ангельское лицо."
- Будешь упрямиться, заставим признаться, что ты английский шпион с троцкистским уклоном, - шипит следователь, - а тогда, уже разговор будет другой и дороги назад не будет. Мы ведь можем пойти и по этому пути. Мы ведь играем с тобой не пьесу Шекспира "быть или не быть". Бери выше - "жить или не жить". Причём, не только тебе. Не жаль себя, подумай о близких. Им-то за что мучаться? Тут балаганчик другого рода, без театра и раскрашенной крови. Тебя, пока, по настоящему и не били. Так, пугали. Одна видимость. Пока только разминались. Не хотели калечить.
Чем кончиваются эти сны Ветрилов не знает. Каждый раз, после допроса, он идет по длинному коридору. За ним следом топает чекист, одетый почему-то в коричневые перчатки, коричневый фартук и высокие резиновые сапоги. От него пахнет потом, папиросами " Беломор", чесноком и селёдкой. Неужели смерть имеет такой дурной запах? В какой-то момент раздается сухой щелчок, словно под сапогом сломалась сухая ветка в лесу.
Сны обрываются на самом "интересном". Ветрилов всегда в этом месте просыпается. Последнее, что мелькает в голове перед пробуждением: "Он знал, что вертится Земля, но у него была семья".